В этот солнечный день
улицы были усыпаны не только туристами, но и местными жителями, которые рутинно
и безразлично прогуливались вокруг Лувра.
Она сидела перед Лувром. Да, там где стеклянные пирамиды, фонтаны и много туристов с фотокамерами. Уже как полчаса она ждала там своего парня, который должен был прийти еще через полчаса. Она столько находилась по Парижу в тот день, что была рада присесть на каменную кайму вокруг водопада. Там весь водапад был усажен туристами, как площадь голубями. Она не просидела и 10 минут, как рядом подсел француз, начал говорить. С ней. Французкого она не знала, но были понятны слова “москаў”, “руссо?”, которые он с интонацией восхищения употребил в паре-тройке предложений. Она мотает головой. К его сожалению.
В его сторону она старалась не смотреть. Но пару броских взглядов хватило: маленький, кругленний, лысый, седина, кроссовки. Его внешний вид не вызывал доверия и говорил: по стандартам европы ты – бедный.
Он не унимался и продалжал говорить: “Поланд”. Она мотает головой. “Венгрия”. Мотает головой. “Словакия”. Мотает головой. “Румания”. Мотает головой. “Кроятия? Боснхерцговн?” На все она мотает головой.
Она думала: “Наверно так некрасиво реагировать и я конечно не против поговорить, но не в этой ситуации. Я не знаю француского. Я здесь турист, все мои документы при мне, отель в другом конце города.” При этом она пыталась унять страх, который подкатывался к диафрагме: “С тобой ничего не может произойти пока ты в людном месте, но тебе еще ждать полчаса. Что делать?”
Но в некоторой степени ей было интересно сидеть там дальше и слушать, назовет ли он ее страну. “София?” Ее передергивает, потому что произносят ее имя. Он продолжает: “София – Булгария” “Булгария?”. Она мотает головой. “Чекия”. Мотает головой. Он потодвигается ближе к ней. Да на сколько ближе? Между ними все еще было полметра. Но это движение ее насторожило и раздражило как он весь сам. Он указывает на себя пальцем и называет свое имя, потом указывает в ее стороту и спрашивает “эт ву?” В ответ он ничего не слышит. “Ду ю спик инглиш?”. Она врет, мотает головой. Он походу не особо верит. Он спросил туристка ли она. К этому времени у нее пропал интерес – он не назвал яе краіну. Она перестала реагировать на его слова, даже мотать головой и смотрела в противоположную сторону. Он говорит “Литуания?” и с уверенностью повторяет “Литуания!”.
Она думает: “даже Украину не назвал”. Она встает и уходит подальше от этого места. В ответ было слышно “орэвуа”.
Позже она вспомнила, что подобные случаи с ней уже происходили - в Стокгольме и в Минске. Подобные тем, что если женщина долго одна находится в одном месте, то к ней обязательно подойдут и “проверят”. Не раз слышанные ею перестережения для женщин в Пакистане – не появляться на улице без сопровождения мужчины (мужа, брата, отца), иначе украдут и потребуют выкуп, - становились такими понятными и близкими.
Она сидела перед Лувром. Да, там где стеклянные пирамиды, фонтаны и много туристов с фотокамерами. Уже как полчаса она ждала там своего парня, который должен был прийти еще через полчаса. Она столько находилась по Парижу в тот день, что была рада присесть на каменную кайму вокруг водопада. Там весь водапад был усажен туристами, как площадь голубями. Она не просидела и 10 минут, как рядом подсел француз, начал говорить. С ней. Французкого она не знала, но были понятны слова “москаў”, “руссо?”, которые он с интонацией восхищения употребил в паре-тройке предложений. Она мотает головой. К его сожалению.
В его сторону она старалась не смотреть. Но пару броских взглядов хватило: маленький, кругленний, лысый, седина, кроссовки. Его внешний вид не вызывал доверия и говорил: по стандартам европы ты – бедный.
Он не унимался и продалжал говорить: “Поланд”. Она мотает головой. “Венгрия”. Мотает головой. “Словакия”. Мотает головой. “Румания”. Мотает головой. “Кроятия? Боснхерцговн?” На все она мотает головой.
Она думала: “Наверно так некрасиво реагировать и я конечно не против поговорить, но не в этой ситуации. Я не знаю француского. Я здесь турист, все мои документы при мне, отель в другом конце города.” При этом она пыталась унять страх, который подкатывался к диафрагме: “С тобой ничего не может произойти пока ты в людном месте, но тебе еще ждать полчаса. Что делать?”
Но в некоторой степени ей было интересно сидеть там дальше и слушать, назовет ли он ее страну. “София?” Ее передергивает, потому что произносят ее имя. Он продолжает: “София – Булгария” “Булгария?”. Она мотает головой. “Чекия”. Мотает головой. Он потодвигается ближе к ней. Да на сколько ближе? Между ними все еще было полметра. Но это движение ее насторожило и раздражило как он весь сам. Он указывает на себя пальцем и называет свое имя, потом указывает в ее стороту и спрашивает “эт ву?” В ответ он ничего не слышит. “Ду ю спик инглиш?”. Она врет, мотает головой. Он походу не особо верит. Он спросил туристка ли она. К этому времени у нее пропал интерес – он не назвал яе краіну. Она перестала реагировать на его слова, даже мотать головой и смотрела в противоположную сторону. Он говорит “Литуания?” и с уверенностью повторяет “Литуания!”.
Она думает: “даже Украину не назвал”. Она встает и уходит подальше от этого места. В ответ было слышно “орэвуа”.
Позже она вспомнила, что подобные случаи с ней уже происходили - в Стокгольме и в Минске. Подобные тем, что если женщина долго одна находится в одном месте, то к ней обязательно подойдут и “проверят”. Не раз слышанные ею перестережения для женщин в Пакистане – не появляться на улице без сопровождения мужчины (мужа, брата, отца), иначе украдут и потребуют выкуп, - становились такими понятными и близкими.
